Неточные совпадения
— Ах, не слушал бы! — мрачно проговорил князь, вставая с кресла и как бы желая уйти, но останавливаясь в дверях. — Законы есть, матушка, и если ты уж
вызвала меня на это, то
я тебе скажу, кто виноват
во всем: ты и ты, одна ты. Законы против таких молодчиков всегда были и есть! Да-с, если бы не было того, чего не должно было быть,
я — старик, но
я бы поставил его на барьер, этого франта. Да, а теперь и лечите, возите к себе этих шарлатанов.
И так и не
вызвав ее на откровенное объяснение, он уехал на выборы. Это было еще в первый раз с начала их связи, что он расставался с нею, не объяснившись до конца. С одной стороны, это беспокоило его, с другой стороны, он находил, что это лучше. «Сначала будет, как теперь, что-то неясное, затаенное, а потом она привыкнет.
Во всяком случае
я всё могу отдать ей, но не свою мужскую независимость», думал он.
— Как тебе сказать? Господин Базаров непочтительно отозвался о сэре Роберте Пиле. [Пиль Роберт (1788–1850) — английский государственный деятель, консерватор.] Спешу прибавить, что
во всем этом виноват один
я, а господин Базаров вел себя отлично.
Я его
вызвал.
На другой день, в обеденную пору бубенчики перестали позванивать, мы были у подъезда Кетчера.
Я велел его
вызвать. Неделю тому назад, когда он
меня оставил
во Владимире, о моем приезде не было даже предположения, а потому он так удивился, увидя
меня, что сначала не сказал ни слова, а потом покатился со смеху, но вскоре принял озабоченный вид и повел
меня к себе. Когда мы были в его комнате, он, тщательно запирая дверь на ключ, спросил
меня...
Отталкивание
во мне всегда
вызывали беременные женщины.
Во мне всегда это
вызывало протест, хотя
я очень люблю французскую культуру, самую утонченную в западном мире, и
во мне самом есть французская кровь.
Во мне вызывало отвращение, когда говорили, что кто-нибудь занял положение в обществе.
Наибольшую критику
во мне вызывает традиционное учение о Промысле, которое, в сущности, есть скрытый пантеизм в наименее приемлемой форме.
Во мне вызывает сильное противление то, что для русской эмиграции главный вопрос есть вопрос об отношении к советской власти.
Наибольшее отталкивание
во мне вызвало когенианство, которым у нас увлекалась философская молодежь.
Остро отрицательную реакцию
во мне вызывает антисемитизм.
Во мне вызывало протест литературное сектантство.
Первое время настроение польского общества было приподнятое и бодрое. Говорили о победах, о каком-то Ружицком, который становится
во главе волынских отрядов, о том, что Наполеон пришлет помощь. В пансионе ученики поляки делились этими новостями, которые приносила Марыня, единственная дочь Рыхлинских. Ее большие, как у Стасика, глаза сверкали радостным одушевлением.
Я тоже верил
во все эти успехи поляков, но чувство, которое они
во мне вызывали, было очень сложно.
В час отдыха,
во время вечернего чая, когда он, дядья и работники приходили в кухню из мастерской, усталые, с руками, окрашенными сандалом, обожженными купоросом, с повязанными тесемкой волосами, все похожие на темные иконы в углу кухни, — в этот опасный час дед садился против
меня и,
вызывая зависть других внуков, разговаривал со
мною чаще, чем с ними.
Я не знаю, как вывернулась бы из этого пассажа Марья Петровна и сумела ли бы она защитить свое материнское достоинство;
во всяком случае, Сенечка оказал ей неоцененную услугу, внезапно фыркнув
во всеуслышание. Вероятно, его точно так же, как и Митеньку, поразил французский язык матери, но он некоторое время крепился, как вдруг Митенька своим вовсе не остроумным сравнением
вызвал наружу всю накопившуюся смешливость.
Мне все казалось, что где-то там, в этом большом и неведомом свете, за старою оградой сада,
я найду что-то; казалось, что
я что-то должен сделать и могу что-то сделать, но
я только не знал, что именно; а между тем навстречу этому неведомому и таинственному
во мне из глубины моего сердца что-то подымалось, дразня и
вызывая.
Я, впрочем, не говорю, что он останется в этом лагере навсегда; но,
во всяком случае, не покинет его до тех пор, пока новые и вполне решительные факты не
вызовут его из состояния остервенения и не бросят в противоположную сторону.
Сам он читать не может;
я написала, во-первых, под твою руку письмо, что ты все это время был болен и потому не писал, а что теперь тебе лучше и ты
вызываешь меня, чтоб жениться на
мне, но сам приехать не можешь, потому что должен при журнале работать — словом, сочинила целую историю…
Он появился в большом нагольном овчинном тулупе, с поднятым и обвязанным ковровым платком воротником, скрывавшим его волосы и большую часть лица до самых глаз, но
я, однако, его, разумеется, немедленно узнал, а дальше и мудрено было бы кому-нибудь его не узнать, потому что, когда привозный комедиантом великан и силач вышел в голотелесном трике и, взяв в обе руки по пяти пудов, мало колеблясь, обнес сию тяжесть пред скамьями, где сидела публика, то Ахилла, забывшись, закричал своим голосом: „Но что же тут
во всем этом дивного!“ Затем, когда великан нахально
вызывал бороться с ним и никого на сие состязание охотников не выискивалось, то Ахилла, утупя лицо в оный, обвязанный вокруг его головы, ковровый платок, вышел и схватился.
Мне нравилось, оставшись одному, лечь, зажмурить глаза, чтобы лучше сосредоточиться, и беспрестанно
вызывать в своем воображении ее то суровое, то лукавое, то сияющее нежной улыбкой лицо, ее молодое тело, выросшее в приволье старого бора так же стройно и так же могуче, как растут молодые елочки, ее свежий голос, с неожиданными низкими бархатными нотками… «
Во всех ее движениях, в ее словах, — думал
я, — есть что-то благородное (конечно, в лучшем смысле этого довольно пошлого слова), какая-то врожденная изящная умеренность…» Также привлекал
меня в Олесе и некоторый ореол окружавшей ее таинственности, суеверная репутация ведьмы, жизнь в лесной чаще среди болота и в особенности — эта гордая уверенность в свои силы, сквозившая в немногих обращенных ко
мне словах.
— Вот с этой бумажкой вы пойдете в аптеку… давайте через два часа по чайной ложке. Это
вызовет у малютки отхаркивание… Продолжайте согревающий компресс… Кроме того, хотя бы вашей дочери и сделалось лучше,
во всяком случае пригласите завтра доктора Афросимова. Это дельный врач и хороший человек.
Я его сейчас же предупрежу. Затем прощайте, господа! Дай Бог, чтобы наступающий год немного снисходительнее отнесся к вам, чем этот, а главное — не падайте никогда духом.
Наивность, с которой Дикой говорит Кулигину: «Хочу считать тебя мошенником, так и считаю; и дела
мне нет до того, что ты честный человек, и отчета никому не даю, почему так думаю», — эта наивность не могла бы высказаться
во всей своей самодурной нелепости, если бы Кулигин не
вызвал ее скромным запросом: «Да за что же вы обижаете честного человека?..» Дикой хочет, видите, с первого же раза оборвав всякую попытку требовать от него отчета, хочет показать, что он выше не только отчетности, но и обыкновенной логики человеческой.
Оттого ли, что
я не воровал вместе с нею, или не изъявлял никакого желания стать ее любовником, что, вероятно, оскорбляло ее, или, быть может, оттого, что она чуяла
во мне чужого человека, она возненавидела
меня с первого же дня. Моя неумелость, нелакейская наружность и моя болезнь представлялись ей жалкими и
вызывали в ней чувство гадливости.
Я тогда сильно кашлял, и случалось, по ночам мешал ей спать, так как ее и мою комнату отделяла одна только деревянная перегородка, и каждое утро она говорила
мне...
Я особенно ревновал в это время, во-первых, потому, что жена испытывала то свойственное матери беспокойство, которое должно
вызывать беспричинное нарушение правильного хода жизни; во-вторых, потому, что, увидав, как она легко отбросила нравственную обязанность матери,
я справедливо, хотя и бессознательно, заключил, что ей так же легко будет отбросить и супружескую, тем более, что она была совершенно здорова и, несмотря на запрещение милых докторов, кормила следующих детей сама и выкормила прекрасно.
Если бы самая мысль об этом пришла
мне вчера, она
вызвала бы
во мне сильнейшее негодование, и могла бы вспыхнуть история, очень неприятная и для него, и для
меня.
Это открытие сильно поразило
меня и вместе с теми мыслями и суждениями, которые
вызывала в людях моя пегая масть, и с задумчивостью, вызванною
во мне изменою моей матери, заставило
меня сделаться тем серьезным и глубокомысленным мерином, которым
я есмь.
Черт побери! — сказал
я наконец, стараясь
во что бы то ни стало овладеть собой, и встал, жаждя
вызвать в душе солидную твердость.
— «
Я искренно раскаиваюсь
во всем, что дало вам повод
вызвать меня на дуэль.
Я считаю себя перед вами виноватым и прошу у вас прощения…»
Как вновь
во мне кипит и жизнь и сила!
Весь мир теперь
я вызвал бы на бой!
«Для чего бесчестную? Какую бесчестную?
Я говорил вчера искренно.
Я помню,
во мне тоже было настоящее чувство.
Я именно хотел
вызвать в ней благородные чувства… если она поплакала, то это хорошо, это благотворно подействует…»
Тут бы
мне и отойти, но
во мне родилось какое-то странное ощущение, какой-то
вызов судьбе, какое-то желание дать ей щелчок, выставить ей язык.
Кроме вызванных этой смертью в каждом соображений о перемещениях и возможных изменениях по службе, могущих последовать от этой смерти, самый факт смерти близкого знакомого
вызвал во всех, узнавших про нее, как всегда, чувство радости о том, что умер он, а не
я.
— Напротив,
я во всё горло
вызывал Голланда!
После обеда,
во время которого Обольянинов тщетно старался
вызвать капитана на разговор, — на
меня он почему-то мало обращал внимания, старуха выразила желание сыграть в ералаш. Так как Василий Акинфиевич никогда не берет карт в руки, то четвертым усадили
меня. В продолжение двух часов
я мужественно переносил самую томительную скуку. Старая дама два первых робера играла еще туда-сюда. Но потом ее старческое внимание утомилось. Она начала путать ходы и брать чужие взятки… Когда требовались пики, несла бубны.
Прошел
я опять в переднюю, имея две цели: во-первых, расспросить мальчика о госте, а во-вторых —
вызвать своим появлением на какое-нибудь слово самого гостя.
И
я уверен, что в большинстве их такие, например, слова, как «содействовать», «рапортовать» —
вызвали бы
во время оно только недоумение.
Многое из того, что
мною рассказано в предыдущих главах, может у людей, слепо верующих в медицину,
вызвать недоверие к ней.
Я и сам пережил это недоверие. Но вот теперь, зная все,
я все-таки с искренним чувством говорю:
я верю в медицину, — верю, хотя она
во многом бессильна,
во многом опасна, многого не знает. И могу ли
я не верить, когда то и дело вижу, как она дает
мне возможность спасать людей, как губят сами себя те, кто отрицает ее?
— Ну,
я хоть и мал да крепок, — возразил он весьма внушительным тоном, — и
меня застращивать да запугивать нечего! Расправа, о которой вы говорите, будет для господина Подвиляньского пожалуй что поубыточнее, чем для
меня! Но…
я,
во всяком случае, извиняться не стану, и сколь ни находит это глупым господин Полояров, предпочитаю дуэль и принимаю ваш
вызов.
Я особенно ревновал в это время, во-первых, потому, что жена испытывала то свойственное матери беспокойство, которое должно
вызывать беспричинное нарушение правильного хода жизни; во-вторых, потому, что, увидав, как она легко отбросила нравственную обязанность матери,
я справедливо, хотя и бессознательно, заключил, что ей так же легко будет отбросить и супружескую».
— Можно на «ты»? Да, это удобнее. С твоей любовью к людям, с твоей игрою, как ты назвал это впоследствии, ты был очень странен, мой друг, и
я довольно долго колебался, кто ты: необыкновенный ли дурак или такой же… мошенник, как и
я. Видишь ли, такие необыкновенные ослы слишком редко встречаются, чтобы не
вызывать сомнения даже
во мне. Ты не сердишься?
Унижение моего народа или моей веры
вызывает боль
во мне, а не в народе и не в религиозном коллективе, которые не обладают экзистенциальным центром и, следовательно, чувствилищем к боли.
Но по активности и воинственности своего характера
я периодически
во многое вмешивался, и это
меня мучило,
вызывая разочарования.
Тогдашнего регента, маршала Серрана — скорее любили. Но роль играл не он, а Прим, которого
я и видел в первый раз на этом торжестве. Из него сделала героя картина даровитого художника Реньо, изобразившего Прима
во главе войска, идущего ниспровергать Изабеллу. Эта картина
вызывала восторги Вл. Стасова, видевшего ее в Париже.
Намерение было великодушное и говорило как бы о скромности лектора; но тон беседы, ее беспрестанные обращения к аудитории, то, как он держал себя на эстраде, его фразеология и вплоть до интонаций его голоса — все, по крайней мере
во мне, не могло
вызвать ни сочувствия, ни умственного удовлетворения.
Но
я бывал везде, где только столичная жизнь хоть сколько-нибудь
вызывала интерес: на лекциях в Думе, на литературных вечерах — тогда еще довольно редких,
во всех театрах, в домах, где знакомился с тем, что называется"обществом"в условном светском смысле.
Созывали нас на первом курсе слушать сочинения, которые писались на разные темы под руководством адъюнкта словесности, добродушнейшего слависта Ровинского. Эти обязательные упражнения как-то не привились.
Во мне, считавшемся в гимназии „сочинителем“, эти литературные сборища не
вызвали особенного интереса. У
меня не явилось ни малейшей охоты что-нибудь написать самому или обратиться за советом к Ровинскому.
Во мне первый же бой под конец
вызвал почти что отвращение. Говорю это не задним числом, а верно воспроизводя тогдашнее мое настроение.
Позднее, уже
во второй половине 60-х годов, он сам
мне рассказывал, как император Николай видел его в этой роли и
вызвал потом играть ее в Петербург.
Очень это большое
во мне вызывало к нему уважение.
— Скажешь ли ты
мне, кто с ней, или
я вызову у тебя язык вот этим! — вскрикнул незнакомец и, распахнув полы охабня, показал на кинжал, блеснувший
во мраке своей серебряной чешуей.